...Дон Хуан мягко засмеялся.
- Ты очень умен. И каждый раз находишь способ возвращаться к исходной точке восприятия мира. Но теперь этому настал конец. Тебе некуда возвращаться. И я больше ничего не намерен тебе объяснять. То, что Хенаро делал с тобой вчера, было сделано с твоим телом, так что позволь телу самому решать, что есть что.
   Дон Хуан говорил по-дружески, но в тоне его сквозила необычная отрешенность, и это заставило меня ощутить всепроникающее одиночество.
- Мы с тобой - существа, уделом которых является смерть. У нас нет больше времени на то, чтобы действовать так, как мы привыкли. Пришло время использовать "не-делание", которому я тебя обучил, и "остановить мир".
   И движением подбородка он указал на далекую горную цепь на юго-востоке.
- Тебе предстоит оставаться там до тех пор, пока твое тело не скажет - довольно...
...Я бродил по плоскогорью и окружающим горам весь день. На следующий день я зашел в высокие горы на востоке от плато. Мне показалось, что я уже бывал в этих местах. Чувствовал себя очень спокойно, все внутри было заполнено приятным теплом. Вода во фляге кончилась. Глаза устали. Солнце склонилось к горизонту...
   Я улегся на живот, положил подбородок на руки и посмотрев на землю, заметил большого черного жука. Он выполз из-за камня, толкая перед собой шарик, вдвое превосходящий по размеру его самого. Он игнорировал мое присутствие и упорно тащил свой груз через камни, корни, ямки и холмики. Насколько я понимал, жук вообще не осознавал моего присутствия. Эта мысль повлекла за собой целую цепочку соображений относительно различий мира жука и моего мира. Мы с жуком существовали в одном и том же мире, но вполне очевидно, что мир для нас не одинаков.
   Я углубился в созерцание жука, восхищаясь огромной силой этого существа и наблюдал за ним очень долго. А потом вдруг обратил внимание на безмолвие, царившее вокруг. Только ветер шелестел листьями чапараля. Я взглянул налево и краем глаза заметил бледную тень, мелькавшую на камне в полуторах метрах от меня. Я ощутил, как тень каким-то диковинным образом скользнула по камню вниз и впиталась в землю. По спине пробежал холодок. В сознании мелькнула мысль: это - смерть, она наблюдает за мной и за жуком.
   Я поискал насекомое взглядом, но его нигде не было видно. Я прижался щекой к гладкой поверхности камня. Жук вылез из глубокой трещины и замер в нескольких сантиметрах от моего лица. Некоторое время он, казалось, внимательно меня рассматривал. Я почувствовал, что жук осознал мое присутствие подобно тому, как я осознал присутствие своей смерти. По телу пробежала дрожь. Мы с жуком ничем друг от друга не отличаемся. Смерть, как тень, караулит за камнем и меня, и его. Я ощутил необычайный душевный подъем. Жук и я - мы стоим на одной доске. И ни один из нас не может быть лучше другого. Нас уравнивает смерть. Меня охватила радость, и все это настолько ошеломляло, что я заплакал. Дон Хуан прав. Он прав во всем. Я живу в таинственном мире. И как любой другой, я - существо таинственное, и в то же время я - не важнее, чем жук.
   Послышался странный гул, который вскоре перешел в резкое металлическое жужжание, а потом смягчился и стал странным и гипнотически мелодичным. Я прикрыл глаза от солнца рукой и увидел койота. Он спокойно трусил по каменистому плато, потом остановился, повернулся и подошел ко мне. Я забеспокоился и подобрал несколько камней на случай, если он вздумает напасть. Койот был совершенно спокоен и ни капельки меня не боялся. Мы молча смотрели друг на друга. Его карие глаза смотрели ясно и дружелюбно. Я сел на камень. Мне никогда не доводилось видеть койота так близко. Единственное, что пришло мне в этот момент в голову - с ним поговорить. Я заговорил так, как разговаривают со знакомой собакой. И койот мне ответил. Он не произносил слова, как человек. Это было скорее "ощущение" того, что он говорит. Он сформулировал вполне определенную мысль. Я оторопел и от удивления вскочил на ноги...
   И между нами состоялась беседа - самая невообразимая и странная из всех, какие мне когда-либо доводилось вести. Я засмеялся - уж очень абсурдной была вся ситуация в целом. Я хохотал все сильнее и довел себя почти до истерики. Вся тяжесть и несуразность происходящего вдруг разом обрушилась на меня, и разум мой сник. Койот встал на ноги и вдруг засветился. От него исходило мягкое сияние. Светящееся существо прикоснулось к чему то во мне, и тело мое наполнилось неописуемым теплом...
   Я не имею понятия, сколько прошло времени. И светящийся койот, и вершина холма, на котором я стоял уже давно куда-то исчезли. Не было ни ощущений, ни мыслей. Все отключилось, и я свободно парил в бесконечности неопределенного пространства. Я видел белые светящиеся линии, в невообразимом изобилии протянувшиеся вокруг во всех направлениях. Они лежали на всем и проходили сквозь все. Я повернулся, разглядывая новый мир. Картина линий устойчиво сохранялась...
   В экстазе я стоял на вершине холма целую вечность. Может быть, объективно все событие продолжалось всего лишь несколько минут, в течение которых солнце опускалось к горизонту, но мне показалось, что прошла вечность. Из всего мира, в том числе из моего собственного тела, истекало тепло. Я знал, что раскрыл тайну. Все так просто. Поток неведомых ранее чувств переполнял меня. Никогда в жизни не испытывал я такой эйфории, такой умиротворенности, такого всеохватывающего понимания. Но в то же время тайна, которую я постиг, была невыразимой, ее невозможно было облечь в слова. И даже в мысли...
...Я приехал к Дону Хуану на следующее утро и рассказал о том, что со мной приключилось. Он слушал с неподдельным интересом и сказал:
- Ну что ж, ты просто "остановил мир".
- Но говорящий койот - это же непостижимо! - сказал я.
- Вчера это происходило потому, что просто нечто разрушилось в тебе.
- Что разрушилось во мне?
- Описание мира. Шаблон, который формируется в восприятии человека навязчивыми объяснениями людей. Видишь ли, нам объясняют с самого рождения: мир такой-то и такой-то. У нас нет выбора. Мы вынуждены принять, что мир именно таков, каким его описывают. Вчера мир стал для тебя таким, каким его описывают маги. И там, в таком мире, живут говорящие койоты, и олени, и гремучие змеи, и деревья... Но я хочу, чтобы ты научился "видеть". Наверное, ты уже понял, что "видение" появляется только тогда, когда тебе удается проскользнуть в щель между двумя мирами - миром людей и миром магов. Но "видящий" знает: поверить в это - значит увязнуть в магическом мире, но не поверить - значит увязнуть в мире обычных людей.
- Ты хочешь сказать, что ни мир магов, ни мир обычных людей не являются реальными?
- Они реальны. Они могут на тебя воздействовать. Вчера, например, ты вполне мог спросить того койота о чем угодно, и он обязан был тебе отвечать. Единственное, что грустно, - койоты ненадежны. Они все - жулики. Видно, такова твоя судьба - не иметь надежного друга среди животных. Было бы идеально, если бы ты беседовал с гремучей змеей. Змеи - самые надежные друзья.
   Дон Хуан улыбнулся.
- Дон Хенаро решил помочь разбить твою определенность, то есть смягчить жесткую фиксированность твоего восприятия. Целью всех его выходок было дать твоему телу возможность почувствовать абсурдность попыток понять абсолютно все и сместить тебя в область магического восприятия мира...
...Я сказал Дону Хуану, что события последних трех дней необратимо разрушили мое прежнее мировоззрение. Никогда за все десять лет обучения психика моя не подвергалась таким глубоким сдвигам, даже когда я принимал психотропные растения.
- Растения силы - только средство. Значение имеет только одно - тело должно осознать, что оно способно "видеть". Лишь в этом случае человеку становится ясно, что мир, на который он смотрит ежедневно, не мир вовсе, а всего лишь описание. Это - именно то, что я старался тебе показать. К сожалению, до встречи с "союзником" у тебя осталось слишком мало времени. Очень скоро "союзник" встретит тебя.
- Послушай, а может, обойдемся как-нибудь без "союзника"?
- Не обойдемся. Ты видел линии мира. Ты видел светящееся существо. Ты слышал звук, похожий на рев самолета. Союзник ждет тебя на краю равнины. Вызов брошен и я отведу тебя туда сам...

...Дон Хуан разбудил меня на рассвете.
- Сегодняшнее путешествие - наше последнее путешествие вместе, - спокойно сказал он. - Есть много способов прощания. Наилучший способ - это удерживать конкретное воспоминание радости. Так прощаются воины...
   В полном молчании мы шли по горной тропе почти целый день. И внезапно перед нами открылся вид долины. Это было захватывающее дух зрелище - длинная зеленая долина, отсвечивающая под лучами солнца. Над ней висели две радуги, и повсюду над холмами были видны полосы дождя.
   Дон Хенаро и его ученики Паблито и Нестор уже ждали нас там. Я посмотрел на них и на дона Хуана, и меня охватило чувство глубокой привязанности к ним всем. Дон Хенаро обнял меня и ласково похлопал по спине. Дон Хуан вручил мне мой блокнот. У меня не было никакого желания делать заметки...
- Вы уже знаете, что это последняя задача, в которой мы будем вместе, - сказал дон Хуан. - Вы войдете в нагваль и тональ при помощи только своей личной силы. Это также будет последним перекрестком для вас, свидетелями которого будем мы с Хенаро. Как только вы войдете в неизвестное сами, вы уже не будете зависеть от нас в своем возвращении. Мы уверены, что у вас хватит силы вернуться, если вы решите это сделать...
   Могу добавить также, что немногие из воинов остаются в живых после встречи с неизвестным. Не столько потому, что это трудно, сколько потому, что нагваль привлекателен свыше всякой меры, и воины, которые отправляются в него, находят, что возвращение к тоналю или к миру порядка, шума и боли - неприятнейшее дело. Решение остаться или вернуться принимается чем-то внутри нас, чем-то, что не является ни нашим разумом, ни нашим желанием, ни даже нашей волей. Поэтому невозможно заранее знать исход...
   Если вы выберете не возвращаться, то вы исчезнете, как если бы земля поглотила вас. Но если вы выберете вернуться, то вы должны будете ждать как истинные воины, пока ваши частные задачи не будут закончены. После того, как они будут завершены - неважно, успехом или неудачей, - вы обретете власть над целостностью себя.
   Дон Хуан на секунду остановился. Дон Хенаро посмотрел на меня и подмигнул.
- Карлитос хочет узнать, что это значит - обрести власть над целостностью самого себя? - сказал он, и все засмеялись.
   Он был прав. При любых других обстоятельствах я спросил бы об этом, однако ситуация была слишком неподходящая для таких вопросов.
- Это значит, что воин в конце концов встретится с силой, - сказал дон Хуан. - Никто не может сказать, что именно каждый воин станет с ней делать. Может, вы будете бродить мирно и незаметно по лицу Земли, а может, вы вернетесь, чтобы стать невидимыми людьми, или, может быть, знаменитыми, или добрыми. Все это зависит от неуязвимости и свободы вашего духа...
   Солнце почти село. Светло-оранжевая краска на далеких северных горах потемнела. Пейзаж создавал ощущение выметенного ветром одинокого мира...
- Мы все одиноки, Карлитос, - сказал дон Хенаро мягко, - и это наше условие.
   Я ощутил в горле боль привязанности к жизни и к тем, кто был близок мне. Я не хотел прощаться с ними.
- Мы одиноки, - сказал дон Хуан. - Но умереть одному - это не значит умереть в одиночестве.
   Дон Хуан посмотрел на меня. Я никогда не видел в его глазах столько доброты...
- Воин признает свою боль, но не индульгирует в ней, - сказал дон Хуан. - Поэтому настроение воина, который входит в неизвестность, - это не печаль. Напротив, он весел, потому что он чувствует смирение пред своей удачей, уверенность в том, что его дух неуязвим, и, превыше всего, полное осознание своей эффективности. Радость воина исходит из его признания своей судьбы и его правдивой оценки того, что лежит перед ним.
   Последовала долгая пауза. Моя печаль была чрезмерной. Я хотел что-то сделать, чтобы вырваться из этой подавленности.
- Нестор, пожалуйста, сдави свой ловец духов, - сказал дон Хенаро. Я услышал громкий и очень смешной звук, который вырвался из маленькой игрушки Нестора. Паблито истерически рассмеялся, рассмеялись и дон Хуан с доном Хенаро. Что за легкость была в этом переходе из грустной ситуации в совершенно смешную!
- Жизнь воина ни в коем случае не может быть холодной, одинокой и лишенной чувств, - сказал дон Хенаро. - Потому что она основывается на любви, преданности и посвящении тому, кого он любит. И кто, можете вы спросить, те, кого он любит? Я покажу вам сейчас.
   Дон Хенаро сделал странный жест и произошла удивительная вещь. Поток почти неощутимого света прошел сквозь него. Он исходил из земли и, казалось, обнял все его тело. Он сделал что-то вроде заднего пируэта, нырок назад, и приземлился на грудь и руки. Его движение было выполнено с такой точностью и легкостью, что он казался невесомым существом, вспыхнувшей саламандрой. Он исполнил ряд неземных движений, скользил всего в нескольких дюймах над землей или катался по ней как на шарикоподшипниках, или плавал, поворачиваясь с быстротой и легкостью угря. Картина была грандиозной. Затем шар огня остановился и стал неподвижным. Дон Хенаро лежал на земле с разбросанными руками и ногами.
- Любовь Хенаро - это мир, - сказал дон Хуан. - Он только что обнимал эту огромную Землю, но поскольку он такой маленький, то все, что он может сделать - это только плавать в ней. Но Земля знает, что он любит ее, и заботится о нем. Именно поэтому жизнь Хенаро наполнена до краев, и его состояние будет изобильным. Хенаро бродит по тропам своей любви, и, где бы он не находился, он полный.
   Дон Хенаро поднялся и минуту сидел на корточках рядом с доном Хуаном, пристально глядя на нас. Затем оба сели, скрестив ноги.
- Только если любишь эту Землю с несгибаемой страстью, можно освободиться от печали, - сказал дон Хуан. - Воин всегда весел, потому что любовь его неизменна. И его возлюбленная - Земля - обнимает его и осыпает невообразимыми дарами. Печаль - удел лишь тех, кто ненавидит эту Землю, дающую укрытие всем живым существам.
   Дон Хуан с нежностью погладил землю.
- Это милое существо, которое является живым до самой последней пылинки и понимает каждое чувство, успокоило меня. Оно излечило мою боль и, наконец, когда я полностью понял мою любовь к нему, оно научило меня свободе.
   Тишина вокруг нас была пугающей. Мягко свистел ветер, а затем я услышал далекий лай одинокой собаки.
- Лай этой собаки - это ночной голос человека, - сказал дон Хуан. - Он слышится из дома в той далекой долине внизу. Человек кричит через свою собаку, поскольку они являются компаньонами по рабству на всю жизнь, выкрикивая свою печаль и свою запутанность.
   Слова дона Хуана затронули во мне самую беспокойную струну.
- Этот лай и то одиночество, которое он создает, говорят о чувствах людей, - продолжал он. - Людей, для которых вся жизнь была как один воскресный вечер, который не был абсолютно жалким, но довольно душным, унылым и неуютным. Поэтому, без неизменной любви к Земле, которая дает нам укрытие, уединенность является одиночеством. Только любовь к этому великолепному существу может дать свободу духу воина. А свобода - это радость, эффективность и отрешенность перед лицом любых препятствий... Это последний урок. Его всегда оставляют на самый последний момент, на момент полного уединения...
   Дон Хуан и Хенаро поднялись и потянулись. У меня лихорадочно забилось сердце.
- Закат - это трещина между мирами, - сказал дон Хуан. - Это дверь в неизвестное. За ней - бездна...
   Они попрощались с нами. Глаза Паблито были расширенными и застывшими, по щекам текли слезы.
- Мы теперь будем как пыль на дороге, - сказал дон Хенаро. - Может, когда-нибудь она снова попадет и на ваши глаза.
   Дон Хуан и дон Хенаро ступили в сторону и, казалось, слились с темнотой. Паблито взял меня за руку, и мы попрощались друг с другом. Затем странный порыв силы заставил меня бежать вместе с ним к северному краю плато. Я ощутил его руку в своей, когда мы прыгнули, а затем я был один...