 |
Все, что осталось... 1997 |
Костя
Стешик |
- 11 - |
   |
|
Вентилятор. Все, что осталось. Вот и...
Хлипкий, сопливый... Птыца. Колыбельная. Про реку.
Закат летом. Не... Бездонная весна.
Нервы. В сетке. Осень. Вот так. |
|
|
|
| |
 |
Однажды расхотелось собирать слова в прочную систему, и
посыпалось все, что сидело внутри, закупоренное, до поры до времени
забытое. Просто рождались слова и я над ними не издевался, оставлял как
есть. Может это и есть мой взгляд на мир? Незаретушированный?
Черный Шут. |
|
|
|
|
|
Наверное я не вышел рожей. Или тем, что за рожей. Там, внутри.
Там внутри в голове вентилятор, ему тесно, ему снова тесно, он хочет наружу, он мне надоел.
Там за рожей вентилятор, когда-нибудь он включится.
Я забываю о том, что я уже не маленький, никто не погладит по голове,
не скажет - детское время вышло, пора спать.
Я разучился засыпать спокойно, без страха, что когда-нибудь, где-нибудь...
Я разучился просыпаться с криком, от страха, что как-нибудь, что-нибудь...
Я вообще разучился. Я привык во всем видеть философию, взаимосвязь.
Наслоение, назверение, насредоточенность.
Расслоение, раззверение, рассредоточенность.
Пусть все неправильно, неверно, пусть так и будет, в своей грязи всегда спокойней.
Хорошо быть слепоглухонемым - ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не говорить.
Слишком мы зрячие, слишком мы чуткие, слишком много болтаем.
Я самоучитель. Я помесь стола и солнца. Я серый змей без мяса и костей.
Я шершавый язык. Я горечь сладких извинений. Я полное одиночество. Я...
Слишком все хорошо...
Пора хоронить всех героев под мостами,
пора всем поэтам дать по харе доблестным стулом, острым стеклом - пусть молчат.
Устали уши, обвисли языки, закрылись глаза и карманы.
Змеи... Змеи... Змеи... Здесь и лежит наша глупость...
Все такое хрупкое, шаткое, неустойчивое - тронь и повалится,
разобьется на маленькие кусочки, сотрется в пыль. Лучше не трогать.
Там внутри за рожей вентилятор. Кто-то нажал на кнопку на затылке, сволочь.
Один виток и мозги, куски черепной коробки - все размазано по столу, стенам, по портрету на стене.
Вроде бы и кричать пора, да ни с того, ни с сего - засмеялся...
Наверное, я не вышел рожей. Или тем, что за рожей. Там, снаружи... |
|
|
|
|
Все, что осталось |
Сокращено |
|
|
все, что осталось
ручное солнышко в кармашке, песочные пирожки
 зайчики, мальчики, пеночки, девочки, глупые глазенки
пиво в рукаве, корка хлеба под ногой
звездочки на небушке, горсточка землицы
наглость, настойчивость, терпение, вызверение
камешки в ботинках, дым в волосах
таблетки от поноса, куча всякого дерьма
шутки - мишутки, могилки, развилки
долбаные мошки, пиво в ладошке, дым на зубах
гравий, экскаваторы, черно-белые карты
тузы, вальты, финты, дамы и не дамы, ха-ха-ха
наступил на совесть, свою совесть - зачем ты так
все что осталось запихаю в рюкзак и по лужам
по лицам, за деревья, в страну силёнок - пеленок
в детство, в маразматическое сопливое детство
пиво в бутылке, дым в легких, корка хлеба на столе
наступил на кучу дерьма, присмотрелся
а внизу гробовое молчание
|
|
|
|
|
| |
вот и поперхнулся
звонками руками чёрствыми хлебами
чашками бумажками рублями какашками
черным одиночеством
не было не знаю
твоими словами о любви
своими думами о ненависти
негласным согласием
рвать на части всех чужих и неправедных
новой свободой
не знать что есть еще
и пресловутые названия
и замысловатые открытия
и наперчёные паперти
ломящиеся от нищих духом
подайте бедному разума на промотание
вот и подавился
корнями слюнями парнями из майями
таити - гаити да все вы идите
серым препирательством
не было не знаю
твоими дурными от страха глазами
своими слепыми от смеха словами
неверной верой
в первую и последнюю проповедь алкоголика
на лысой горе в лысой дыре в жаркой норе
и можно только смеяться смеяться смеяться
смеяться до смерти
вот и задавился
неказистыми плоскостями
облаками с кулаками
тупым подпирательством
не было не знаю
твоими черствыми поцелуями
своими мягкими снами
непервым первенцем который и сам не знает
что он существует на этом темном свете
мышами крысами жабами лягушками
змеями ящерицами яйцами
вот и захлебнулся
в чьих-то неясных очертаниях
в наших бедных пророчествах
не было не знаю
твоими попытками оживить меня
своими издевательствами над тобой |
беззвучным звуком иерихонских труб
потому что конец уже близко
потому что конец уже низко
потому что я часть от огрызка
я крыска анфиска карьеристка
вот и помер
на радостях что в снегу не осталось места
что нигде не осталось места
что жареные морды плавятся быстрее
чем раньше
так хорошо что я умер
не гасите темень я еще вернусь
что тебя больше не будет
не будет королей и тыр - пыр - дыр
и дыма необычного из наших труб
мне надоели эти некрофильские замашки
любить то что умерло давным-давно
я умер потому что подавился
куском колбасы докторской
так бывает...
... не смотрите так строго
не берите зря лишних денег
не оставляйте себе вязкость сна
не йоги вы не боги вы
вы слишком любите глобальность
вещей клещей кислых щей
и тебя я не люблю и не любил
ты никогда не была живой
я верю я знаю
ты привлекательна как
дохлая муха на подоконнике
сгнившая змея на дороге
дебильная слюнявость идиота
генталии божьей коровки
ты холодна ты умеешь только врать
ты ревнуешь
потому что я больше люблю смерть
чем тебя
вот и помер
как это классно быть мертвым
дохлым как собака
лежать в луже и не шевелиться
вот и ... |
|
|
|
|
|
| |
хлипкий сопливый
пальчиками дрожа
всем телом содрогаясь
кутаясь в старую занавеску
семеня кривыми ногами
корявыми и закорузлыми
прыгал по болотным кочкам
то и дело поправляя очки
и вытирая завистливые слезы
старый скрюченный дед
Это детство учуяло себя в
ОДИНОЧЕСТВЕ. |
жыла - была птыца
все птицы как птицы
а это почему-то птыца
птыца и все тут
а я знаю почему птыца
у нее в горле
застряло большое Ы |
|
|
|
|
|
| |
В старой колыбели остывает снег.
В огненной метели растворились ели,
Окна запотели на ладонях рек.
Медленно забылись нежные слова,
Серым дымом взвились, с хрустом изломились,
Взяли и разбились. Вымерзла трава...
Черствые ладошки поломали хлеб.
Разбросали крошки в стертые лукошки,
В стылые окошки. Только я ослеп.
Снегом подавился, рассмеялся я.
Кто-то удивился, кто-то извинился,
Кто-то разразился криком, что нельзя...
В старой колыбели скомканный малыш.
Позабылись ели, страхи и метели,
Ты в своей постели слишком мирно спишь... |
Река набухла животом,
Воруя воздух мокрым ртом,
Синели трупы дряхлых пней,
Вплетаясь в слышимость теней...
Тянулись руки к голове,
Тонули в сахарной траве,
Крутили пальцем у виска,
Месили тесто из песка...
Смеялся рот, сердился нос,
Забылся вздох в лесу волос,
Впивался в спину горький взгляд-
Колени выгнулись назад...
Река извергла семерых -
Зеленых, сморщенных, живых,
Натертых розовым песком,
И кормит черным молоком...
... А я дрожу, захлопнув рот,
Глаза впихнув в водоворот,
А я - молчу, а я - мертвяк,
Меня не вылечишь никак... |
|
|
|
|
|
| |
Что за черт торчит в окне?
Что за деньги в рукаве?
Сохнет солью на спине
Солнце, смятое в траве.
Что за бес струится вниз?
Что за запах изнутри?
Кто-то вышел главный приз
Получать из рук зари.
Золотой комок упал,
И золу вдохнула грудь,
Тот, кто разное видал,
Горстью крестится: "Забудь..."
Что-то вянет в стороне,
Бьется рыба в голове,
Сохнет жаром на стене
Небо, смятое в траве... |
 |
|
|
|
|
|
| |
Не мучайте небо больными руками,
Не суйте корявые пальцы в луну.
Кусочками хлеба, сухими кусками
Посыплется высь, пробираясь к окну.
Стекло захрустит под настойчивой силой
И лопнет в лицо сумасшедшим дождем,
Застынет в груди сердцевидное мыло,
Споткнется густой кровяной водоем.
И в горло... и в горло колючие крошки
Засохшего неба, застывших высот
Направят свои почерневшие ножки,
Набьются пылюкой в испуганный рот. |
О, отрепья... Разжевать лохмотья
Пожелтевшими губами дурака,
Поле мозга захотел вспороть я
Или прополоть... Пусть прогниет строка.
О, осколки... О слепые стекла,
Смятых амальгам святые чердаки,
Кошка-мышка под дождем промокла,
Под дождем, где капли есть куски...
О, отрава... Яду сорок кружек,
Жженых кулаков крутые порошки,
О, любовь, о дружба без подружек -
- Под глазами - снова смятые мешки... |
|
|
|
|
|
| |
нервы - нервы - нервы - нервы
кто же будет самый первый?
у кого найдется сила
превратиться в горку мыла?
стены - стены - стены - стены
кто зубами греет вены?
у кого в ладонях лица?
у кого за ухом спица?
годы - годы - годы - годы
словно мутные разводы
перебитые кувшины
колесо да без резины
нервы - нервы - нервы - нервы
ты скажи кто будет первый?
кто уйдет а кто припрется?
и кому все остается? |
в сетке собственных сухожилий
страх остаться среди своих
ненадежность любых усилий
слово словно удар поддых
в сетке собственных сухожилий
злая зависть с гнилым хвостом
смехотворность любых идиллий
кто-то синий глотает ром
в сетке собственных кровеносных
страх остаться напротив стен
ненавязчивость папиросы
слово - словно холодный плен
в сетке собственных кровеносных
так легко остывает пыл
непростительность перекрестных
перекрученных прочных жил |
|
|
|
|
|
| |
вот и лезвия рыжих ножей
протыкают застывшие травы
вот и я прогоняю взашей
серебристую горечь отравы
отпускаю на волю тепло
раздаю просто так как подарки
то что ветром шальным унесло
под кривые щербатые арки
под неслышную песню листвы
я пробрался в мечтательность окон
обменял заунывность травы
на тяжелый сверкающий локон
обещал что конечно вернусь
только ждать меня вовсе не надо
я приду я тебе улыбнусь
из пещер желто-красного сада...
... вот и век золотистых клинков
вот и время летящих ладоней
вот и час добровольных оков
заключенный в горящей короне
|
сиять еще сиять гореть пылать
дымить
зиять опять зиять и через силу жить
лететь как мертвый дым шаленым кувырком
плечом косым - худым врезаться в снежный ком
глотать колючий снег смеяться ликовать
а снег кудряв и пег его смешно жевать
сиять еще сиять гореть пылать дымить
вонять как гарь вонять и через немочь жить
взмывать в звенящий свод стучаться головой
руками рыть живот и узнавать живой
пытаться умереть и зреть фортуны зад
шипеть себе что впредь! шажок скрипит приклад
сиять еще сиять гореть пылать дымить
наивно так летать и через поле жить
лететь как мертвый дым шаленым кувырком
плечом косым - худым врезаться в липкий ком
сиять еще сиять гореть пылать дымить
зиять опять зиять и жить как прежде
жить... |
|
|
|
|
|
|
|
Все, что осталось... 1997 |
Костя
Стешик |
- 11 - |
|
|
